Хвалынские детство и отрочество К.С. Петрова-Водкина

28 марта в художественно-мемориальном музее К.С. Петрова-Водкина (филиал СГХМ им. А.Н. Радищева) состоялась лекция «Хвалынские детство и отрочество К.С. Петрова-Водкина».

«Все мы родом из детства» - это известное высказывание Антуана де Сент-Экзюпери стало притчей во языцех. Но обращаясь к детским годам какой-либо выдающейся личности, начинаешь через него понимать верность этого наблюдения. Все мы когда-то были детьми и именно в детстве научились любить и ненавидеть, принимать и отрицать, осознавать, что такое любовь, дружба, взаимопонимание, ответственность. Став взрослыми, мы опираемся на ту систему ценностей, которая сформировалась в детстве. Чем больше мы впитали в детстве ощущений, наблюдений, впечатлений, тем шире наш диапазон в зрелые годы.

Лекция, «Детские и отроческие годы К.С. Петрова-Водкина» посвящена детским и отроческим годам, события которых, позже повлияли так или иначе на его творчество. Например, пейзажи Хвалынска сформировали глаз художника на пространство. Истоки его «наклонной» или, как её ещё называют, «планетарной» перспективы нужно искать в особенностях хвалынского географического положения. Город находится в чаше, окружённой с трёх сторон самыми высокими горами Приволжской возвышенности, а с четвёртой стороны - Волгой. Из прямой перспективы городов с «горизонтальным» измерением человек попадает в сферу, в пространство с «вертикальным» измерением, где линия горизонта «плавает» по вертикали, она не стабильна в пересечённой местности. В своём будущем творчестве художник сначала будет повышать или понижать линию горизонта, а потом она совсем исчезнет из его картин.

В детстве истоки и его живописности от увиденной радуги и цветового спектра клумб в саду купцов Михайловых. Первые «пробы пера» в живописи и иконописании тоже относятся к отроческим годам. Сам художник писал в автобиографической повести «Хлыновск» о влиянии детских впечатлений: «Отсюда я всматривался в мир <…> Здесь прошли годовые смены пейзажа, дожди и бури, вёсны и зимы, по ним я стану оценивать в дальнейшем эти явления. Здесь обдумывал я людей, животных и птиц. Устанавливал на свои места ценности, симпатии и ненависть. Здесь научился я любить землю - от влажной гряды с набухавшими ростками <…> до её массива, ворочающего бока луне и солнцу». Хвалынск был миром ковчега, улья, где мысли людей «всегда приспособлены к порядку жизни: посев, разлив, урожай, жнитво, где время - колесо, а пространство - шар, включающий в себя и Волгу, и затоновские холмы, и Фёдоровский бугор, и горы, и «четвертьшарие небесного свода», и самого Кузьму. Здесь история ещё не начиналась, люди «затаённо сожительствовали с ростом колоса», «оплодотворяя землю и принимая в себя её соки», «вечно в колесе труда». Для них природа Великая Матерь, а не материальное сырьё, а человек - душа и божество, а не обслуга машины. Именно в хвалынском детстве истоки органической целостности Петрова-Водкина, полученное от людей, «для которых трудна пчелиная жизнь, но который умеют её заискрить неугасающей любовью к земле и человеку». Целое органическое в отличие от механического целого не может быть собрано: части не имеют смысла сами по себе, смысл принадлежит целому. Невозможно собрать дерево, оно растёт из собственного центра. Этот тот фундамент, на котором художник будет строить в дальнейшем жизнь и творчество, строить лестницу, но каждый шаг вверх по ней, он будет соотносить с крепким низом. Не будь этих светлых хвалынских «уютов», может быть его живописная «философия» была бы с иным смыслом.