«Шлю тебе, Вася, привет из самого богоспасаемого града Саратова…» Очерки из жизни открыток (по материалам Радищевского музея)
Приклонская В.В.

Статья опубликована
в журнале «Филокартия» № 1 (46), 2016. С. 20-24

Часть I.
Открытки и эскизы.

Изучение открытки, как явления культуры и искусства, сейчас находится на подъеме, и музеи не остаются в стороне от этого процесса. Кроме того, что они обладают ценными коллекциями тиражной графики малых форм, в фондах хранятся оригинальные рисунки к открыткам. Изучение и публикация эскизов важно для понимания истории создания открытки от замысла художника до конечного продукта. Большая часть рисунков к открыткам находится в столичных музейных и частных собраниях, поскольку крупные издательства и типографии располагались в столицах. Волею судеб некоторые из оригиналов к открыткам оказались в коллекции Саратовского Радищевского музея.

Рисунок тушью «Старики» А.Н. Бенуа1, знаковой фигуры для мира русской открытки начала ХХ века, является эскизом для одной из четырех почтовых карточек серии пасхальных силуэтов, выпущенных в 1904 году издательством Общины св. Евгении. Серия «Пасха в XVIII столетии» состоит из двух парных открыток: «Старики» и «Молодые», «Стёпка–растрёпка» и «Девочка–пай», стилизованных под камерную альбомную картинку в виде виньеток.

Открытки не имеют поздравительных надписей, и тема раскрывается сюжетом: пасхальное яйцо как награда за примерное поведение Пай-девочке, как наказание за неряшливость Стёпки, как знак признания в любви у Молодых. И как милый сюрприз у Стариков: в неуклюжих и пышнотелых формах вельможи и его любезной супруги, в их по-детски искренней радости от подарка сквозит добрая ирония автора над нравами давно ушедшего времени. Несмотря на насмешливую интонацию, Бенуа очень точен в деталях: молодой и старый кавалеры преподносят своим дамам фарфоровые яйца с лентами – изысканный и очень дорогой подарок в России XVIII века. Традиция дарить пасхальные яйца со сквозным отверстием для банта с одной стороны и петельки с другой, чтобы подвешивать около иконы, сохранялась до начала ХХ-го столетия.

Бенуа относился к открытке как к произведению искусства, не считая её «художественным пустячком». Эскиз Радищевского музея и пробные оттиски, хранящиеся в собрании Русского музея, свидетельствуют о кропотливой работе художника над композицией, формой виньеток и колоритом. Бенуа испробовал несколько вариантов сочетания цветов, остановившись на использовании серого, коричневого и красного. Причем красный интенсивно звучит во всех открытках, кроме «Стариков». В открытке солируют белый цвет бумаги и чёрный в силуэтах. Их деликатно дополняют коричневый и серый цвета в «земле» и кудрявых веточках и листочках арки, обрамляющей фигуры, которые выглядят как потухшее золото и серебро, напоминая о давно ушедшей эпохе игривого рококо.

Самая востребованная художница в области филокартии Е.М. Бем знаменита изображением шаловливых детей в древнерусском стиле. Несмотря на постановочность сцен, её главные герои всегда очень живые, и выдают в авторе тонкого наблюдателя и знатока детской психологии. Маленькие «бояре» и «боярышни» на открытках иллюстрируют народную мудрость, заключенную в пословицах и поговорках, нередко переходя с некоторыми изменениями из одного произведения в другое. «Цитирование собственных наиболее удачных с точки зрения художницы образов представляет собой весьма занятную игру, заставляющую более внимательно всматриваться в каждый рисунок и настойчиво искать параллели»2.

Прекрасную возможность поиграть детскими образами Е.М. Бем предоставляет акварель «Делу время, потехе час» из собрания Радищевского музея. На ней изображены милые детки в старинной обстановке: мальчик старательно выводит буквы пером на свитке, который длинным полотнищем свешивается со стола. Рядом чернильница и большая сургучная печать. Позади девочка умиленно следит за его стараниями.

В открытке с одноименным названием, напечатанной издательством И.С. Лапина в Париже в 1907 году, те же персонажи более развернуто иллюстрируют поговорку: девочка подает стопу на блюдце маленькому боярину, намекая, что пришло время оставить дела. По сравнению с акварелью здесь древние наряды выглядят роскошнее. У мальчика на кафтане высокий «козырь»-воротник. Девочка, перемещенная на первый план, одета в парчовый летник и вышитый кокошник с жемчужной поднизью. Богатство старинного убранства показано более откровенно.

Очевидна параллель между нашим рисунком и открыткой-иллюстрацией, созданной Бем к рассказу А.П. Чехова «Ванька» (1904, Издательство Общины св. Евгении). Позы «боярина» на акварели и Ваньки на открытке совершенно одинаковы. Художнице прекрасно удалось передать положение ребенка, которому не хватает роста, поэтому он практически лежит на столе. Пока трудно сказать, какой из пишуших мальчиков появился раньше, но точно найденную позу Бем использовала в двух произведениях.

Предположение о том, что акварель из собрания Радищевского музея является эскизом к открытке, основывается не только на близости образов в выше перечисленных произведениях. Во-первых, с почтовой карточкой её роднит универсальный размер 14 х 9 см. Во-вторых, композиция строится с учетом специфических особенностей открыточного жанра. Художница удачно нашла место для надписи, обыгрывая сюжет картинки. Свободное пространство для послания расположено слева на выбеленной части стены, к которой прислонилась маленькая боярышня.

«Русский стиль», охватывающий значительный пласт отечественного декоративно-прикладного искусства на рубеже XIX-XX веков, занимает важное место в творчестве Е.М. Бем и выражается не только в изображении детишек в старинных русских одеяниях. Характерным образцом творческой переработки форм народного искусства является оформление акварели из Радищевского музея. Она помещена на деревянную резную и раскрашенную доску, стилизованную под лопасть прялки. Многие станковые произведения художницы, в том числе и эскизы к открыткам, оформлялись в рамы с использованием дерева, стекла и металла по её рисункам, составляя единый художественный объект. Например, богатырская тема оригинала к открытке «Кто кого согнет, тот того и побьет» (1908, издательство Общины св. Евгении) поддержана рамкой из стекла, имитирующего металлические накладки (1907, ГРМ). Такие вещицы «экспонировались на выставках, предполагались к продаже в качестве подарков»3. Прекрасным подарком от автора Радищевскому музею была резная расписная «лопасть» с акварелью «Делу время, потехе час», преподнесённая в 1899 году.

Культивирование мирискуссниками театрального эскиза нашло отражение в репродукции эскиза костюма «Пан Воевода» И.А. Шарлеманя (1880-1957), поступившего в собрание Радищевского музея в 1934 году. Одним из важных новаторских достижений театральных художников начала ХХ века в работе над эскизами костюма было создание образа персонажа будущего действа. Даже при наличии рабочих записей и рекомендаций художника по выбору материала и цвета ткани для пошива, эскизы имели значение самодостаточного произведения.

Грузная фигура самодовольного Воеводы в жемчужно-розовом жупане и шубе с голубым верхом занимает почти всю площадь листа. Высокомерный взгляд из-под полуопущенных век, гордо вскинутая голова, рука, положенная на эфес сабли, рисуют образ деспотичного вельможи – главного отрицательного героя оперы «Пан Воевода» Н.А. Римского–Корсакова, поставленной в 1904-1905 гг. в нескольких театрах обеих столиц. Примечательно, что на открытке, изданной в 1910 году Общиной св. Евгении, сохранены следы авторской переделки над правой рукой Воеводы, после того, как художник, по-видимому, поменял её положение.

Нужно отметить, что оригиналами для театральных открыток, на которых воспроизводились эскизы костюмов или декораций, являлись, практически, только работы членов объединения «Мир искусства» и художников, близких к их кругу. Инициатором этого проекта в Общине св. Евгении был А.Н. Бенуа.

Часть II.
Открытки, репродукции и саморисовки.

Популяризация творчества современных русских мастеров и возрождение интереса к памятникам отечественного искусства прошлого выразились в долгосрочной программе, целью которой было «дать полную серию с картин русских художников всех направлений, возможно полно Эрмитаж и все музеи…» в открытках4. В этот процесс был вовлечен и Саратовский музей, в собрании которого находились (и находятся поныне) портреты писателей А.Н. Радищева кисти неизвестного художника XVIII века и С.Т. Аксакова, написанный В.Г. Перовым. В 1905 году они были изданы в серии портретов выдающихся деятелей культуры, выпущенной Общиной св. Евгении. Неизвестным издателем была репродуцирована в технике фототипии картина «Утро» А.М. Васнецова, находившаяся до революции в коллекции Третьяковкой галереи. Многие картины, ныне хранящиеся в собрании Радищевского музея, были растиражированы в виде почтовых карточек, когда находились у частных владельцев: «Весна идет» (1913) С.А. Виноградова, «Морозный день» (1913) Б.М. Кустодиева, «Портрет Екатерины II» (1760-е) В. Эриксена, акварель «Осенний мотив. Куракино» (1890-е) Н.Н. Гриценко.

Известна важная роль репродукционной открытки в искусствоведении, в сохранении памяти об утраченных произведениях искусства. Она может подсказать примерную дату исполнения картины, или пролить свет на историю её бытования. С другой стороны, вызвать сомнения в, казалось бы, совершенно прозрачной истории. Например, прекрасная живописная работа «Ученицы» (1901) Н.П. Богданова-Бельского была передана Императорской Академией художеств в Радищевский музей в 1915 году5. А на репродукционной открытке с её изображением в качестве владельца картины указана Третьяковская галерея (Изд. A. W. E.; Государственный музей истории Санкт-Петербурга). То ли это ошибка издателя, то ли неведомый факт в истории картины, то ли неизвестное нам авторское повторение (или копия). Пока вопрос остается открытым…

Несмотря на важность картинки на открытке, не стоит забывать о её основном функциональном назначении - открытого письма. Открытка являлась популярной формой общения, где послание согласуется с изображением, дополняя его ярким визуальным образом. Открытое письмо – очень личное проявление жизни, позволяющее заглянуть в мир интимных переживаний, а через них почувствовать атмосферу времени, реалии жизни обычных людей. В собрании Радищевского музея много открыток с письмами, в большинстве связанных с известными мастерами-саратовцами, - П.В. Кузнецовым, М.А. Милашевским. Некоторые из них являются ценным источником информации о неизвестных фактах биографии саратовских художников. Из всего массива открытых писем в коллекции музея хотелось бы обратить внимание на два художественно-исторических памятника, связанных с Первой мировой войной. В это время открытка была особенно востребована, она связывала с семьей, мирной жизнью, укрепляла веру в то, что солдата ждут и любят.

Письмо на открытке с изображением Радищевского музея проникнуто ностальгией по довоенному времени. Призванный в армию бывший ученик Боголюбовского училища В.С. Горбушев пишет своему однокашнику: «Шлю тебе, Вася, привет из самого богоспасаемого града Саратова... Стараюсь не терять напрасно дорогого времени, посещаю места хорошие и худые. В Саратове живется сравнительно с фронтом хорошо, весело… Хожу часто по тем местам, где мы бывали. Ясно вспоминается былое, такое хорошее, милое. Скоро, друг, мне однако придется оставить Саратов, т.к. время моего отпуска кончается… Пиши…»6.

Трогательной весточкой с фронта является саморисовка саратовского художника А.Д. Фадеева. На пожелтевшем листочке из блокнота он набросал карандашом сцену из прифронтового быта: слева круп лошади, отдыхающей от перехода, рядом около пушки стоят два солдата в шинелях и папахах. Они склонились друг к другу, возможно, читая письмо из дома. Оборот разделен на две части. Слева адрес: «Из Действующей армии / г. Саратов / Боголюбовское рисовальное училище / ученику Ивану Севастьянову», Справа кратенькое послание о том, что жив-здоров, «соскучился по Боголюбовке», «кланяюсь всем друзьям».

В начале ХХ века открытое письмо являлось мощным инструментом популяризации искусства. Как предмет повседневности открытка гордо несла великую миссию формирования вкуса. Маленький кусочек картона с цветной картинкой быстрее других форм изобразительного искусства добирался до бесчисленных городов российской провинции, во многих случаях становясь заветной дверцей, открывающей дорогу в мир большого искусства.

Экзотической жар-птицей показалась открытка «с бордовенькими церквушками» маленькому Володе Милашевскому, увидевшему её на прилавке скованного морозом саратовского вокзала. «Очень холодно. Мелкий снег, как острые иголки, колет щёки. Лошадь бросает копытами жёсткие комья…. Доехали. Дальше езды нет. Стоит большой дом поперёк площади. А!.. Это — вокзал…

Сбоку у стены, поближе к двери в первый класс, прилавочек вроде столика. За столиком сидит женщина в шапочке, укутана оренбургским верблюжьим платком, а за ней какие-то ставеньки вроде раскрытой книги… Расставлены на реечках и открытки для писем...

Я всё это, проходя мимо, заметил. И вдруг я увидел что-то сверкающее, точно жар-птица! Это — открытка. Она горела ярким светом, что-то красное, золотое, белое!.. Точно костёр в степи ночью...», — так поэтично и по-детски непосредственно вспоминал о встрече с новым искусством известный советский график В.А. Милашевский (1893-1976) в книге «Глазами пятилетнего»7. Яркие крыши церкви и деревенских домов на открытке «Село» (1904; изд. Община св. Евгении) молодой художницы М.В. Якунчиковой как искры от костра разбудили воображение будущего мастера-графика.

В Саратове в начале ХХ века открытки работы современных художников можно было купить не только на привокзальном «прилавочке». Богатством ассортимента отличался художественный магазин-салон Ф.М. Корнеева (1869-конец 1940-х), который называли «университетом новой живописи». Вольнослушатель Императорской Академии художеств, обучавшийся в парижской студии Ф. Коларосси, Корнеев преподавал в Боголюбовском рисовальном училище и в собственной студии. Он часто бывал в Европе, откуда привозил новинки художественной полиграфии. В собственном доме, где размещались студия и магазин-салон, за пять копеек можно было купить открытку «знаменитого немецкого издателя Зеемана, Общины святой Евгении», а пересмотреть все8.

Открытые письма лучших художников своего времени находились и в Радищевском музее. Коллекция отечественной открытки начала формироваться со времени её появления и продолжает пополняться в настоящее время. Основной фонд находится в музейной библиотеке и включает художественную, видовую и репродукционную открытку. Примечательно, что сто лет назад открытки приобретались наклеенными на листы картона и помещенными в папку. Такой вид оформления показывает, что ценность видели преимущественно в иллюстрированной стороне открытки.

Двойственная природа открытки, тиражность создают сложность в определении её места в иерархии музейных экспонатов. Равнозначность иллюстрированной и адресной сторон, важность текста послания, маленькие размеры ставят сложные задачи экспонирования, которые постарались решить сотрудники Радищевского музея при организации выставки «Вам открытка!», проходившей осенью 2015 года.

Камерная обстановка музея-усадьбы В.Э. Борисова-Мусатова (филиал Радищевского музея) создала прекрасную атмосферу для выставки открыток, предназначенных для рассматривания с близкого расстояния. Конечно, мы не смогли избежать «станкового» размещения, и основная масса открыток экспонировалась на стене тематическими блоками, оформленными в паспарту. Посетители увидели такие шедевры открыточной графики, как серию изящных виньеток «Дни недели» К.А. Сомова, виды Санкт-Петербурга и его пригородов М.В. Добужинского и О.П. Остроумовой-Лебедевой, «райских птиц» И.Я. Билибина, пасхальные пейзажи В.Д. Фалилеева, блистательные «портреты» животных В.А. Серова, остроумные иллюстрации к «Коньку-горбунку» П.П. Ершова работы А.Ф. Афанасьева, серию «По Северной Двине» И.Э. Грабаря и другие. Часть экспонатов разместились в витринах среди прекрасных образцов полиграфической продукции: журналов «Аполлон», «Открытое письмо», «Мир искусства», «Лукоморье». Открытки А.Н. Бенуа из серии «Игрушки» легли между богородскими медведями и «барынями», рядом с красочными детскими книжками, оформленными В.М. Васнецовым и Г.И. Нарбутом. Многие из них «вернулись домой», расположившись в специальных альбомах для открыток начала ХХ века. Несколько почтовых карточек, помещенных в защитную пленку, можно было взять в руки, разглядеть картинку, штемпели и старые марки, прочитать послания из далекого прошлого и проникнуться простыми человеческими радостями, понятными в любое время.

И камерная обстановка дома с аутентичными предметами обстановки, и близкое общение с предметом находили необыкновенно живой отклик у зрителя. Сама атмосфера выставки воскрешала в памяти у каждого свои «открыточные» истории, веселые и грустные, а для детей, выросших в эпоху виртуального общения, открылся новый вид искусства.


1 В 1964 приобретено у М.М. Еремеева и З.В. Еремееевой (Энгельс, Саратовская обл.). При поступлении рисунок имел название «Поздравление».
2 Мозохина Н. А. К вопросу об истоках образного мира Елизаветы Бем (на примере открытых писем художницы) // Альманах современной науки и образования. Тамбов, 2009. № 1 (20): в 2-х ч. Ч. II. C. 115-118 / www.gramota.net/materials/1/2009/1-2/41.html
3 Там же.
4 Нащокина М.В. Художественная открытка русского модерна. М., 2004. С. 60.
5 Картина поступила в Академию художеств в 1901 году // СГХМ имени А.Н. Радищева. Русская живопись XVIII-XX веков. Каталог. Т. 1. М., 2004. С. 26.
6 До революции Радищевский музей и Боголюбовское рисовальное училище находились в одном здании.
7 Милашевский В.А. Из цикла "Глазами пятилетнего" // Волга. Саратов, 1993. № 2 / library.sgu.ru/elcol/0742.htm
8 Милашевский В.А. Вчера, позавчера. Воспоминания художника. Л., 1972. С. 28.